О проблемах с регулированием иностранных инвестиций, защите клиентов в уголовных процессах и коррупции Казахстана – в интервью с Айдаром Егеубаевым, управляющим партнером юридической фирмы «Воронов и Партнеры», председателем антикоррупционного фонда «Транспаренси Интернэшнл — Казахстан», членом правления «Kazakhstan Bar Association» и членом Рабочей группы по возврату активов при Коалиции Конвенции ООН против Коррупции.
— Айдар, насколько активно вы участвуете в законотворческой деятельности?
— Стараемся по мере наших сил и насколько пускают. Например, идея о необходимости возврата активов впервые была озвучена в заявлении «Транспаренси Интернэшнл», которое я начал писать 7 января 2022 года, когда под окном еще были слышны перестрелки Кантара. То есть в общественную повестку дня наш фонд первым предложил этот вопрос на месяц раньше британского парламентария Маргарет Ходж и раньше нашего Президента, которые подхватили эту тему только в феврале 2022 года. Хотя нельзя недооценивать смысла выступления госпожи Ходж. Главное последствие ее пронзительной речи в стенах британского Парламента в том, что перечисленные ею толстосумы во многих домах теперь нерукопожатные фигуры на Западе и, следовательно, не могут считаться казахстанской элитой, несмотря на размер своих состояний. Это просто богатые купцы, но никак не аристократия или меритократия. Для международного имиджа страны это большой шаг назад.
По недавно принятому закону о возврате активов удалось в свое время дать серию интервью в ряде СМИ как до, так и во время обсуждения законопроекта. В рабочие группы по обсуждения законов нас не пускают, видимо, потому что мы не лоббируем интересы отдельной финансово-промышленной группы. Но есть интересные наблюдения. Например, мы узнали, что одна английская фирма, принадлежащая к так называемому Магическому кругу элитарных юридических компаний Великобритании дала экспертизу по этому законопроекту. И мы, к сожалению, не увидели у них той детальной экспертизы, которую следовало ожидать от экспертов их уровня. Более того, первая версия законопроекта была очень сырой и больше смахивала на большевистские методы отъема. Кому-то это было бы выгодно, так что, возможно, это было сделано с расчетом на будущие трофеи. К счастью, кажется больше прислушались к нашим рекомендациям, если судить по финальной редакции закона. И мне, пусть и не безусловно, но нравится его качество.
— Ваша фирма часто занимается защитой физических лиц в уголовном процессе. Как вы считаете, насколько здесь наше право прогрессивно в сравнении с международными нормами?
— На мой взгляд, на практике есть системные проблемы. Могу сказать, что сегодня нам нередко приходится спасать клиентов от грубых процессуальных нарушений правоохранительных органов и судов. Зачастую речь идет о защите активов законопослушных бизнесменов, не имеющих политической поддержки наверху. Они страдают в первую очередь. К слабым нашим Фемида в наказаниях особенно сурова, в отличие, допустим, от наказания олигархообразных персонажей. Атакуют тех, кому сложно себя защитить. Это такая хищническая тактика, но кажется мы с клиентами находим способы этому противостоять. Хотя нельзя сказать, что здесь все плохо. За прошедший год осуждены несколько олигархов. Будем надеяться, что такое равенство в подходе будет более постоянным явлением, а не обычной тенденциозностью для успокоения общественности. Дело в том, что законность и легитимность, то есть что народ считает справедливым, это разные вещи. Слишком большая масса того, что предыдущий режим сделал законным, включая, например, приватизацию или обогащение семьи экс-Президента, давно перестала восприниматься как нечто справедливое. Родственник главы государства неожиданно ставший успешным бизнесменом – это, конечно же, оксюморон. И это обязательно надо исправлять и предупреждать.
— Но вроде как эпоха рейдерства осталась в прошлом, разве нет?
— Рейдерство имеет место в нашем обществе, просто эта тема чаще замалчивается. Например, недавно был осужден банкир, который владел «АзияКредитБанком». Он сам в своем же банке забрал ценные куски залогового имущества. Получается сам у себя украл. Мало кто помнит, что раньше этот банк назывался «Лариба Банк». То, с каким давлением он перешел из рук арабских учредителей в руки наших олигархов, при содействии детей и одного племянника членов того казахского Кабинета Министров – это история из этой серии. И что говорить, недружественный захват произошел при равнодушии финансового регулятора. Арабские акционеры были моими клиентами, и нам удалось только минимизировать урон и избежать полную потерю инвестиций, так как они обратились не сразу. А банк у них все-таки забрали. Однако, как видим, активы полученные рейдерством, не обязательно превращаются в добро для своих новых владельцев. Поневоле задумаешься о высшей правде.
— Вы считаете, что масштабы рейдерства не сократились?
— Этой статистики нет и не будет, но я лично не чувствую, что они сократились. Традиции соблазнов Рахата Алиева вполне живы. Скажу больше – в части рейдерства судебный процесс и досудебное расследование как будто стали даже еще более примитивными. Организаторы рейдерских захватов уже не пытаются выстраивать сложные схемы, а просто идут напролом и забирают, не оглядываясь на формальности. Да, это не подтверждает существование светлого будущего. Мы видим, как кое-кто торопится заработать, прежде чем настоящие перемены придут. И в этой спешке оглядываться на мораль им некогда. Рейдеры рассчитывают застать жертву врасплох, пользуясь неосведомленностью жертв в части законов. А значит спасение утопающих дело рук самих утопающих. И для защиты нужны грамотные казахстанские юридические фирмы, чье количество, к счастью, на рынке растет.
— А какая категория предпринимателей больше всего находится под ударом? Мелкие предприниматели, наверное, мало кого интересуют.
— На всех интереса хватает. На крупных бизнесменов охотятся генералы, а на предпринимателей помельче охотятся, соответственно, офицеры и бюрократы рангом пониже. И похоже мало кто может чувствовать себя в безопасности. И структур довольно много, откуда может прийти удар – есть орган финансового мониторинга, Антикор, полиция, прокуратура и т.д. Во всей этой правоохранительной цепочке встречаются офицеры, скажем, неабсолютного характера. Ведь что такое коррупция? Это – жадность. Жадность не контролируется логикой. Это глубокая психологическая болезнь дочеловеческого свойства, уместная в джунглях. Она может быть ограничена только этикой, генами, либо уровнем интеллигентности. Чем выше моральные принципы у человека, тем меньше он склонен к насилию и присвоению чужого.
— Государство в лице высшей власти – Президента и правительства – заявляют о том, что стране нужны предприниматели, нужен средний класс и самозанятые люди. В то же время нынешняя система создает такие большие риски, что выпускники вузов по вполне понятным причинам не хотят идти в предпринимательство.
— Коррупция лишает перспективного будущего наших детей на нашей земле. Многие даже из страны уже уехали или готовы уехать, лишь бы не сталкиваться с проблемами казахстанской коррупции. Пока что система государственных и правоохранительных органов состоит из тех же людей, что и раньше. Ключевые фигуры оттуда не ушли и системного реформирования не произошло. Система государственной службы заблокировала приток свежих сил из народа, поэтому и скамейка запасных куцая. Власть оккупировали креслоносцы и у нас появилась устойчивая каста чиновников как при феодализме. Они пересаживаются из кресла в кресло, потому что жить на трудовые доходы или в рыночных условиях бизнеса они не умеют. Зачастую это чванливые личности, которые открыто относятся к населению как к людям ниже себя. Огромная проблема – это то, что устами государственных чиновников говорится большое количество неправды. Чиновники, кажется, не имеют эмоционального интеллекта оценить вред своей велеречивости. Так недавно один аким во время отчета послал в инстаграмме своих избирателей. Поэтому и линейка ценностей у них весьма примитивная. Она до сих пор измеряется объемом полномочий и материальным благополучием по формуле – «новая машина, новая недвижимость, новая жена». Достаточно взять любого генерала и посмотреть, как живет его ближайшая родня – в каких домах живут, на каких машинах ездят и как отдыхают. Это уже конкретика, которую сложно скрыть от людей. Всем сразу станет понятно, насколько коррумпированная у нас система. Победа над коррупцией станет возможна только если во власти окажется предатель чисто капиталистических ценностей и последователь социальных благ. В концепциях борьбы с коррупцией охотятся за коррупционерами-фермерами или строителями, хотя главный источник доходов для страны – это добывающий сектор. Вот где надо искать коррупционные схемы. Там есть три тайных и, уверен, абсолютно несправедливых контракта по Тенгизу, Кашагану и Карачаганаку, которые как три толстяка представляют 80% всех доходов. Вот где надо искать перспективы для будущих доходов граждан.
— А как же декларации о доходах?
— В существующей форме они почти бесполезны. Обязанность быть прозрачным через декларации распространяются только на госслужащих и их супруг. Но прозрачность не обязательна для детей и близких родственников чиновников. А ведь в традициях наших коррупционеров соблюдать технику безопасности и записывать активы не на себя, а на своих родственников, подчиненных и кудалар. Поэтому органам так удобно не замечать процветания клептократа, где зарплата не совпадает с реальными доходами. Хотя и здесь надо сказать, что есть положительные сдвиги через закон о возврате активов. Там эти близкие и бывшие родственники в прицеле поиска, что соответствует принципам Конвенции ООН против коррупции.
— Вся эта неискоренимая проблема с коррупцией отталкивает не только наших людей от занятия бизнесом в Казахстане, но и зарубежных инвесторов.
— Однозначно. Одной из моих первых международных сделок еще в 1990-х годах было создание совместного предприятия между европейскими промышленниками и казахстанским партнером. Предполагалось производство маргарина в Казахстане. Но когда выяснилось, что за казахстанским партнером стоит близкий родственник высокопоставленного чиновника, оба иностранных инвестора как законопослушные корпорации просто все прекратили и ушли с рынка, хотя производство уже запустили. И страна лишилась качественного продукта. Они по своим внутренним правилам антикоррупционного характера не могут участвовать в подобных сделках. А среди тех, кто в итоге пришел в Казахстан, много таких, которые были согласны платить за политическую крышу. Таким образом, у нас за 30 лет произошла отрицательная селекция как своих, так и иностранных инвесторов.
В то же время я не хочу сказать, что Казахстан – это выжженная пустыня. Наоборот, мы становимся более актуальным местом для бизнеса с разных точек зрения – логистической, геополитической и, конечно, экономической. У нас сейчас очень хорошая система регистрации бизнеса – упрощенная, понятная. В течение нескольких дней можно зарегистрировать предприятие. Но наша страна еще недостаточно зрелая с точки зрения правовой защиты бизнеса. И здесь нужно говорить не только о качестве законов, сколько о качестве их исполнения.
— Собственно ведь именно для защиты инвесторов был создан Международный финансовый центр в Астане. Он помогает, как вы считаете?
— Тот, кто придумал МФЦА, плохо понимает природу финансовых центров. Нельзя создать юрлицо и объявить его финансовым центром Нью Васюки. Реальные финансовые центры это всегда исторически сложившиеся концентрации огромного количества капиталов из-за массы факторов и исторических заслуг целых стран и регионов. Такие процессы происходят веками. Такое мы можем видеть в Нью-йорке, Лондоне, Токио, и даже на Каймановых островах, которые по разным причинам также стали финансовым центром. Он характеризуется, прежде всего, большими объемами капитала и его динамично регулируемым движением, а не наличием некой организации с вывеской «международный финансовый центр».
МФЦА создали якобы для улучшения международного имиджа Казахстана. Но наш так называемый финансовый центр не более, чем мертворожденная идея, которую Келимбетов продал Назарбаеву, что, видимо, было несложно, поскольку тот имеет втузовское образование. Для меня это идея туземной логики, ведь его существование и искусственная попытка существования – это предательство по отношению к правовой и судебной системе страны. Причем до сих пор стоящая республиканскому бюджету сотни миллионов долларов США. Наше государство этим как будто признает, что казахское право и наша судебная система недостойны иностранных инвестиций, и исправить их Правительство и Президент не в силах.
— Возможно, МФЦА нам нужен был для того, чтобы в Казахстане появился островок английского права?
— Мое лично мнение, что это профанация, замок на песке. У нас нет английского права, у нас есть только казахстанское право. Маленьким текстом в законе об МФЦА вставили, что в МФЦА будут действовать принципы английского права, а не само английское право. Акцентирую внимание на слове «принципы», потому что не существует формализованного перечня этих принципов. Так что настоящей международной правовой защиты там долго еще ждать. Есть установленные институты международного арбитража и эти правила мир уже принял.
Что МФЦА реально декларирует, так это налоговые льготы. Поэтому здесь он больше равняется на действительно международные стандарты для офшорных зон, не более того. Мало кто знает, что пробелы в регулировании МФЦА стали одной из основных причин того, что Казахстан в 2018 году в Лихтенштейне на Форуме налоговой прозрачности получил негативную оценку о несоответствии нашего законодательства от ОЭСР. То есть все налоговое законодательство всей страны получило негативную оценку и среди главных причин был фактор МФЦА. И любой инвестор на Западе и Востоке это сразу видит, когда наводит справки о том, что такое МФЦА. Пришли компании второго и третьего сорта, которые большей частью и так уже здесь сидели и которым захотелось оптимизировать свои налоги. А крупные игроки вроде авиагиганта KLM и банковского титана HSBC, чье представительство я создавал в середине 1990-х, ушли. Я не вижу, что эта структура помогла Казахстану привлечь действительно крупные транснациональные корпорации, технологии или развитие экономики. Мы не увидели эти хорошие «прорывы экономики» которые нам долго обещали алхимики от экономики. Зато появился пробойный прорыв в налоговом рейтинге.
Если честно мне вообще непонятен этот колониальный пиетет перед иностранными инвестициями и иностранными консультантами. Ведущий европейский экономист Тома Пикетти в своей книге «Капитал в 21 веке» давно доказал на примере южноазиатских тигров, что развитие экономики происходит за счет накопления внутренних капиталов внутри страны, а не за счет притока иностранных инвестиций. Наша главная цель – это процветание казахского бизнеса, казахстанских семей, наших традиций, сохранение языка, образования и культуры. На это надо ориентироваться и к этому должен стремиться каждый настоящий казахстанский гражданин.
— Спасибо большое, Айдар, за интересную беседу!
Следите за свежими материалами, подписывайтесь здесь: Telegram, Instagram, Facebook
