Руководитель юридической фирмы
Практикующий юрист
Являясь юристом, специализирующимся на разрешении споров, я достаточно часто вовлекаюсь в проекты по написанию контрактов. Обычно юристы контрагентов стараются обратить внимание и внести коррективы почти во все положения проекта контракта. Однако, ряд условий всегда вызывает наиболее оживленное обсуждение.
Ниже я привожу некоторые из таких условий, а также их небольшой анализ, осуществленный на основании норм законодательства Республики Казахстан и сложившейся судебной практики. Понятия «контракт» и «договор» (а также производные от них) использованы с равнозначным значением.
Обязанность контрагента соблюдать законодательство, а также возместить убытки при его нарушении.
Обязанность контрагента соблюдать законодательство следует из требований самого законодательства. На первый взгляд, включение в контракт такой обязанности является излишним и ненужным.
Однако, в данном вопросе ключевую роль играет возможность привлечения контрагента к гражданско-правовой ответственности, если он нарушит законодательство, что приведет к возникновению убытков у компании.
К примеру, если контрагент нарушит положения налогового законодательства, не отразит сделку с компанией в своей отчетности и не уплатит налоги, что приведет к доначислениям в отношении компании. Есть ли в данном случае возможность взыскать с контрагента убытки на сумму доначислений?
Гражданский кодекс (п. 4 ст. 9, глава 20 и глава 47) предусматривает ответственность за нарушение обязательства (договорная ответственность), а также ответственность вне обязательственных правоотношений (внедоговорная/деликтная ответственность).
Следовательно, если контрагент допускает нарушение какого-либо обязательства, то компания имеет право требовать привлечения его к гражданско-правовой ответственности и взыскания с него убытков, вызванных допущенным нарушением.
Получается, что если контракт предусматривает обязанность контрагента соблюдать законодательство, то допущенное контрагентом нарушение какого-либо положения законодательства может быть рассмотрено как нарушение принятого им на себя обязательства. В таком случае привлечение его к договорной ответственности в соответствии с главой 20 Гражданского кодекса выглядит перспективным (тем не менее, существует риск отказа в удовлетворении такого требования, в том числе, поскольку такая обязанность может быть рассмотрена не как обязательство в понимании ст. 268 Гражданского кодекса – вопрос различия обязанности и обязательства – это давний и интересный вопрос, для описания которого не хватит текущей публикации).
Однако, если в контракте не указана такая обязанность контрагента, то при допущении им нарушения привлечь его к договорной ответственности видится малоперспективной задачей, поскольку в данном случае принятых на себя контрактных обязательств он не нарушал.
Представляется возможным в данном случае попробовать привлечь его к внедоговорной ответственности на основании норм главы 47 Гражданского кодекса. Но сложившаяся судебная практика понимает под основаниями для возложения внедоговорной ответственности все-таки немного иные обстоятельства (фактическое повреждение имущества и пр.). Также неоднозначным в данном случае является соотношение понятия убытков и понятия вреда.
Отсюда следует, что при нарушении контрагентом законодательства и возникновении у компании убытков более перспективным (хотя далеко неоднозначным) выглядит привлечение его именно к договорной ответственности. Но для этого контракт должен предусматривать обязанность контрагента соблюдать положения законодательства.
Также нелишним будет прямо предусмотреть в контракте условие, что при нарушении контрагентом какого-либо положения законодательства, он обязан возместить компании все возникшие у нее в связи с этим убытки. В том числе, поскольку такое условие может быть рассмотрено в качестве самостоятельного основания для возложения ответственности в силу абз. 2 п. 2 ст. 359 Гражданского кодекса.
Форс-мажор или обстоятельство непреодолимой силы
Довольно часто, особенно в правоотношениях с зарубежными контрагентами, контракты содержат условие, по которому стороны контракта освобождаются от ответственности при наступлении форс-мажора.
Наш Гражданский кодекс не предусматривает и не раскрывает такого понятия как форс-мажор, а также не делает данное понятие равнозначным понятию обстоятельства непреодолимой силы.
Определение и признаки форс-мажора устанавливают сами стороны контракта. В то время, как признаки обстоятельства непреодолимой силы, которыми являются чрезвычайность и непредотвратимость, установлены Гражданским кодексом (абз. 1 п. 2 ст. 359).
Отсюда можно сделать вывод: форс-мажор не является обстоятельством непреодолимой силы (если только стороны не придали ему значения, идентичного с обстоятельством непреодолимой силы, либо если не прийти при толковании контракта к выводу, что стороны под форс-мажором имели в виду именно обстоятельство непреодолимой силы) и может являться самостоятельным основанием для освобождения сторон контракта от ответственности.
Указание в контракте иных оснований для освобождения от ответственности (в том числе форс-мажора), кроме предусмотренных Гражданским кодексом, является допустимым в силу абз. 2 п. 2 ст. 359 кодекса.
Однако в данном вопросе важно понимать, что раз форс-мажор не является обстоятельством непреодолимой силы, то необходимо обратить внимание на то, как он определен в контракте. Обычно в контрактах под форс-мажором понимают обстоятельство, находящееся вне контроля сторон и наступление которого затруднило или сделало невозможным исполнение стороной своих обязательств.
При такой формулировке возникает вопрос, является ли форс-мажором, к примеру простуда (иное заболевание) всего персонала контрагента, находящаяся вне контроля контрагента и которая каким-то образом затруднила исполнение им своих обязательств?
Поскольку в обычно используемой формулировке форс-мажор не обладает признаком чрезвычайности, то простуда может быть рассмотрена в качестве форс-мажора и контрагент может быть освобожден от ответственности (тем не менее всегда остается риск, что данный аргумент будет рассмотрен как слишком формальный). Пример может казаться прозаичным, но тем не менее достаточно показательным.
Однако здесь всегда возникает вопрос, что есть чрезвычайность и какими она обладает признаками. Гражданское законодательство не дает прямого ответа на данный вопрос. В данном случае помочь могут нормы публичного права, в частности, нормы Закона РК «О гражданской защите», из анализа которых можно прийти к выводу, что чрезвычайность так или иначе связанна с событиями, которые могут повлечь или повлекли за собой человеческие жертвы, вред здоровью людей или окружающей среде, значительный материальный ущерб и нарушение условий жизнедеятельности людей.
На практике при подготовке к крупному арбитражному разбирательству у нашей команды возник вопрос. В контракте было прямо предусмотрено следующее: стороны освобождаются от ответственности при форс-мажоре (то есть чрезвычайном обстоятельстве, находящемся вне контроля сторон и затруднившем или сделавшем невозможным исполнение обязательств по контракту), к которому относятся также стихийные бедствия… и принятие актов уполномоченными государственными органами Республики Казахстан и/или иных государств. Заказчик не исполнил свои обязательства по оплате, ссылаясь на введенные санкции/ограничения правительством третьей страны. Такая ситуация привела к возникновению у поставщика значительных убытков.
Вопрос заключался в том, имеет ли поставщик право требовать от заказчика возмещения убытков и уплаты неустойки или все-таки заказчик освобождается от ответственности за нарушение исполнения своего обязательства, поскольку введенные санкции/ограничения являются форс-мажором (так как в контракте прямо указано, что к форс-мажору относится также принятие актов уполномоченными государственными органами иных государств).
На взгляд нашей команды, в данной ситуации условие о форс-мажоре не должно было применяться, а заказчик должен был быть привлечен к гражданско-правовой ответственности, поскольку принятие правительством третьего государства какого-либо акта не обладает признаком чрезвычайности (как минимум, в ситуации с наложением санкций/ограничений) и, в связи с этим не должно быть рассмотрено в качестве форс-мажора (так как стороны сами определили, что форс-мажор должен обладать также признаком чрезвычайности). В этом споре стороны приняли решение урегулировать ситуацию в мирном порядке.
Изложенное показывает, что при написании контрактов необходимо уделять внимание условиям о форс-мажоре, непреодолимой силе и иных основаниях освобождения сторон от ответственности.
Одностороннее расторжение договора или односторонний отказ от его исполнения
Гражданский кодекс (ст. 401) предусматривает, что договор может быть расторгнут по соглашению сторон, если иное не предусмотрено договором или законодательными актами, а также в судебном порядке.
При толковании данной нормы возникает вопрос, можно ли договором предусмотреть иное и предоставить какой-либо стороне/сторонам право расторгнуть договор в одностороннем внесудебном порядке.
На мой взгляд, ответ должен быть отрицательным, хотя некоторые акты законодательства (к примеру, Правила осуществления государственных закупок), а также некоторые акты судебной практики исходят из того, что одностороннее расторжение договора допустимо. Практика также показывает, что одностороннее расторжение договора рассматривается в качестве допустимого.
Недопустимость одностороннего расторжения гражданско-правового договора объясняется тем, что договором является соглашение двух или более лиц. Для его заключения необходимо волеизъявление не одного, а двух или более лиц. Следовательно, и расторгать его необходимо либо по соглашению всех сторон, либо уже в судебном порядке.
Предлагаемую логику поддерживают иные положения Гражданского кодекса (как общей, так и особенной частей). Так, статья 404 специально предусматривает право сторон отказаться в одностороннем порядке от исполнения договора. Если было бы возможно расторгнуть договор в одностороннем порядке, то статья 404 была бы не нужна.
Все нормы особенной части Гражданского кодекса предусматривают право той или иной стороны только требовать расторжения договора, но не право самостоятельно расторгать его. Исключением является п. 2 ст. 521, который предусматривает, что получатель ренты вправе расторгнуть договор ренты, а также п. 1 ст. 882, который предусматривает, что комитент может сообщить о расторжении договора при реорганизации комиссионера. Однако это не является показательным моментом, а скорее показателем не самой удачной формулировки, использованной в кодексе (здесь уместнее было бы предусмотреть право отказаться от исполнения договора, а не расторгать его).
Предлагаемую логику также поддерживает то обстоятельство, что законодательство направлено на упорядочение общественных отношений (а также придание стабильности и определенности отношениям). Предоставление возможности расторгнуть договор в одностороннем порядке может привести к обратному результату, то есть к разупорядочению отношений (а также к их нестабильности и неопределенности), так как каждый сможет расторгать договор по своему усмотрению в одностороннем порядке.
Здесь показательным является ситуация, когда арендодатель, предусмотрев в договоре аренды квартиры право его одностороннего расторжения, направляет уведомления о расторжении договора арендатору и требует, чтобы тот незамедлительно покинул квартиру. Хотя Гражданский кодекс (ст. 556) говорит о праве арендодателя только заявить требование о расторжении договора в судебном порядке и ничего не говорит, что он может расторгнуть договор в одностороннем порядке.
Если согласиться, что арендодатель может в любой момент по своему усмотрению расторгнуть договор, то создается нестабильность, неопределенность и теряется всякий смысл заключения договора.
На мой взгляд, одностороннее расторжение гражданско-правового договора недопустимо и не может быть допустимо, что бы ни было указано в самом договоре или в законодательстве (если только не будет изменен Гражданский кодекс). В судебной практике встречаются акты, поддерживающие данную позицию. Однако следует повториться, что практика местами исходит из обратного.
По моему мнению, если договор предусматривает право одностороннего внесудебного расторжения договора, то такое положение может быть рассмотрено как оспоримое и может быть признано недействительным. В случае с законодательством, то нормы законодательства, разрешающие одностороннее расторжение договора, не должны применяться в силу п. 2 ст. 3 Гражданского кодекса.
Изложенное показывает, что при написании контрактов важно обращать внимание на используемые в контракте формулировки, касающиеся права одностороннего расторжения договора и права одностороннего отказа от исполнения договора.
Читайте также:
В каких улучшениях нуждаются права граждан в Казахстане?
Права человека в контексте энергетической безопасности
«Вне права свобода превращается в иллюзию»
Всегда ваш, KLR
